|
Юрий Стоянов и Илья Олейников – эти два имени в сознании зрителя скованы одной цепью. Их «Городок» не сходит с телеэкрана уже семнадцать лет. С Юрием Николаевичем мы встретились в Одессе, на его родине, где состоялась премьера фильма «Человек у окна».
- Юрий, позвольте вас поздравить! Это – настоящая актерская удача!
– Поверьте, эту роль я ждал всю свою жизнь.
– Ваш персонаж – герой нашего времени?
– Да, это пронзительная история человека, который состоялся. Человека молодого, здорового и безразличного. И это делает его счастливым. Но в кино я хочу видеть ему полную противоположность.
– Когда снимается «Городок», вы выступаете сразу в двух лицах: и как режиссер, и как актер. Часто ведете споры с внутренним редактором?
– Можно сказать: какой это невероятный труд. А можно сказать: какой же это кайф! Кайф вдвойне, когда у тебя, артиста, работает еще и режиссерская голова. С годами приобретаешь, даже не знаю, чего больше: профессии или интуиции. И ты подчиняешься своей воле и своему вкусу. Или его отсутствию. Ты знаешь, что оператор – твой друг. И есть потрясающий композитор, который уже все написал, и изображение хорошо ляжет на эту музыку. Тогда сядешь и отлично смонтируешь, а потом ребята картинку правильно покрасят. И что самое интересное, любой сюжет, как бы ты ни импровизировал, без подсчетов хронометража укладывается ровно во столько минут, сколько должно выйти в эфире. И так происходит последние семнадцать лет. Выработалась некая биологическая натренированность.
– И все же, к чьей-нибудь критике прислушиваетесь? Кто для вас авторитет?
– Илюше – по барабану, как сыграл я. Ему важно, как сыграл он. Ну, и почему я должен к нему бегать советоваться? Я – руководитель программы. Мы оба – понимаем, что мы хорошие артисты. А главное, я знаю: Илья меня любит и доверяет. И когда я иногда мучаю его вопросом: скажи честно, какой я артист? А он мне отвечает: «Сколько же лет ты меня будешь об одном и том же пытать? Я тебе сказал один раз: хороший!» И хотя я очень самокритичен, ему – верю.
– А что вмещается в понятие дружбы лично для вас? Должны ли быть у людей общие интересы, хобби?
– Все, что связано с рыбалкой, охотой, – это дружба по интересам, так сказать, форматная. Для меня дружба – вневременное и нешапочное понятие. Понятие не статусное и не возрастное. Хотя, честно говоря, меня всегда тянуло к людям старше меня. Так лет до сорока было. А теперь, как правило, все друзья – младше меня. Но здесь грустная статистика – старшие уже умерли. А младшие считают меня ровесником. И это продлевает жизнь.
– А если размышлять с точки зрения морали и нравственности о нетрадиционных отношениях? Должны ли в этом быть табу? Или сегодня «ничто не слишком»?
– К нетрадиционному окрасу отношусь спокойно. Это приветливые и толерантные ребята. Но до тех пор, пока это не касается детей. И пока не заподозрю, что в этом кроется некая корпоративность и лоббирование однополых отношений как нормы общественной морали. Тут моя толерантность заканчивается. Я агрессивен и нетерпим.
Раньше, когда мужчины шли, обнявшись, это воспринималось естественно. А сейчас уже задумываешься. Как-то мы с Олейниковым приехали в Сан-Франциско, идем в обнимку. Илюшка облокотился на меня. И только потом поняли, где находимся, когда обратили внимание, что вокруг огромное количество флагов цвета «радуги». Там самая большая коммуна «голубых». Огромный район.
– Как вы думаете, в принципе почему такое происходит с мужиками? Это распущенность? На мой взгляд, это – трагедия личности! Во всяком случае Малер, Чайковский, Нуриев, Фредди Меркьюри испытывали настоящие нравственные мучения… Понимая, что живут не по-евангельски.
– На мой взгляд, тезис, что гениям все позволено, неверен. С них, наоборот, спрос должен быть больше. Думаю, все ответы, – в детстве. Проблема во вседозволенности. Потому что природа человека и исследования сексопатологов говорят о том, что в большинстве случаев своеобычность не в низе, а в верхе. Людей, которые от рождения к этому приговорены, – ничтожно мало. А вот другие стали таковыми в силу обстоятельств. Ответы в мамах, в папах или их отсутствии. В некоем дяде, который в отсутствие мамы невовремя появился и «уделил внимание» ее ребенку… Это случается и от собственных комплексов, неуверенности. Однако давайте взрослых людей, если им это нравится, оставим в покое. Но только до тех пор, пока они не попытаются сделать такие отношения нормой или не обратят внимания на ребенка. За любой «косой» взгляд на дитя – смертная казнь.
– А дружба между мужчиной и женщиной возможна? Или отношения определяются влечением полов?
– Возможна. Но если они друг другу нравятся и при этом просто дружат, значит, это игра в дружбу, при которой двое стараются не переходить грань. Постель происходит прежде всего в голове. Толстой это написал в «Крейцеровой сонате». И можно даже не говорить: я с ней спал, а просто сказать: я об этом думал. Однако возможно и то и другое совместить. Вот жена мне – лучший друг. И при этом, сознаюсь: я с ней сплю.
|
|
